Новгородский художник Николай Коробейников — автор мозаики на здании Росгосстраха на ул. Рогатица, чеканных панно, мемориальных досок. В интервью изданию «Генплан Великого Новгорода» он ответил на вопросы об истории создания своих работ, сохранении культурного наследия и развитии города.
Мы поговорили в мастерской Николая Ивановича. В 82 года художник работает там с 8 утра до 12 ночи.
— Без выходных, каждый день, — говорит он. — Работа не утомляет, она позволяет жить.
Николай Коробейников. Фото из личного архива художника.
— Расскажите, как создавалось мозаичное панно на Рогатице?
Мозаика на ул. Рогатица создавалась в 1977 году. Фото из архива Николая Коробейникова.
— На Росгосстрахе я попытался изобразить семью, которая ограждена условно некой защитной радугой от всех невзгод, несчастий — страховой фонд же всё-таки. Изобразил себя с женой и сыном. Конечно, без сходства. Ясно, что мозаика, и это условно. Мы работали вместе с Анатолием Шибановым. Обычно кто-то один из нас проектировал, в частности, автором мозаики на фасаде Росгосстраха был я, а исполняли и монтировали вместе. А автором мозаики в Старой Руссе был Шибанов. Там была мозаика на двух зданиях на территории курорта. Рядом был бассейн с холодной водой. И мы в жару, работая на открытом воздухе, разгорячённые, ныряли туда, в этот бассейн.
Мозаика в Старой Руссе.
В 1977 году Николай Коробейников в соавторстве с художником Анатолием Шибановым создал мозаичное панно «Садко и Волхова» площадью 60 м² для фасадов на территории курорта в Старой Руссе. Фото середины 1980-х годов.
Для одного из корпусов курорта также было сделано монументальное чеканное панно «Земля и Вода». В архиве художника сохранились изображения этой работы.
Земля. Чеканка.
Вода. Чеканка.
— Где вы собирали и создавали мозаики? Какие были этапы работы?
— Для создания мозаики прежде всего делается эскиз. Маленький, на листе ватмана. Тогда ещё по клеточкам это делалось, сейчас-то, пожалуйста, компьютер есть. А тогда мы переносили в натуральный размер, увеличивали до натурального размера.
Для этого берётся обёрточная бумага два метра высотой. Рулоны раскатывали на полу, расчерчивали и переносили — делали так называемые «картоны» — мозаику в натуральную величину. Картоны мы делали в зале филармонии. Потом весь этот уже большой рисунок делили на кессоны — фрагменты.
Портрет. Фото из личного архива художника.
Изображения могут кессонироваться по чётким членениям, по квадратным, прямоугольным, как иногда делаются витражи. Мы делали по линиям рисунка. Берёшь какой-то кусочек и переносишь на кальку. И так много-много кусочков. Потом кусочки на кальку переносишь и начинаешь набирать мозаику, но «лицом» вниз и на клей, растворяющийся в воде, чтобы можно было смыть потом.
И вот, когда кессон набран, получается такой «коврик», его можно поднять, он держится. Когда мы на лесах начинаем работать уже со стенкой, под этот кусочек наносишь сантиметровый цементный слой, и, пока он мягкий, вжимаешь. Между кусочками должны быть расстояния, потом цементом затираются дырочки и щелочки. Постоишь минутки две-три, начинать нужно снизу — тогда верхние кусочки уже не потекут вниз, не поплывёт всё. Потом берёшь воду и начинаешь смывать кальку, берёшь цемент и затираешь, остаётся только взять тряпочку и снять пыль.
Панно. Изображение из архива художника.
— Как приходили заказы в то время?
— Обращались в Художественный фонд. Тогда при Союзе художников существовали мастерские. И художники по своей спецификации брались за те или иные работы. Руководители предприятий заказывали и оплачивали. Тогда это было востребовано, стремились украшать, это было принято. Сейчас всё как-то ушло.
Вывеска для аптеки на улице Ломоносова.
В 70-е годы художник также занимался вывесками. Для аптеки на ул. Ломоносова была создана вывеска из металла с эмалью.
— Я в своё время разработал такую технику — вместе с чеканкой использовал эпоксидную смолу. Она хорошо красится, в ней растворяется масляная краска, получается как эмаль. На вывеске был зеленовато-жёлтый цвет, — вспоминает Николай Коробейников.
— Вы создали много чеканных работ. Какие это были чеканки?
— Я много делал чеканок из металла через художественный фонд Союза художников. Для ЗАГСа делал входную дверь в зал.
ЗАГС. Фото из архива Николая Коробейникова.
ЗАГС. Фото из архива Николая Коробейникова.
Вы, наверное, не застали кафе «Сказка», когда там были входные двери из меди. Работу для «Сказки» я считаю одной из своих хороших. Мы работали тогда вместе с Геной Бойченко — великолепным архитектором, художником.
Входная дверь в кафе «Сказка». Фото из архива художника.
Проект декоративного панно из металла для кафе «Сказка».
Проект для кафе «Сказка».
И ещё на телеграфе была композиция, она занимала всю стенку на переговорном пункте в самом конце. Это был 1980 год, к Олимпиаде я делал композицию из металла. Она была где-то 2 на 5 метров. Там были изображены города с их характерными особенностями, Москва — Кремль, Минск — площадь Победы.
Декоративная композиция из металла на Центральном телеграфе. Фото из личного архива Николая Коробейникова.
Композиция сохранилась где-то до 90-х годов. Потом, когда всё начало разбазариваться, не знаю, что с ней произошло. То ли людям нужен был металл — тогда сдавали всё, что только можно было, то ли кому-то просто по теме не понравилось.
Сувенирные лупы для Акрона.
Сувенирные работы для новгородских предприятий.
Кубки.
— Недавно широко обсуждался вопрос сохранения мозаичного панно на фасаде школы №31. Обращаются ли к авторам по вопросам реставрации, сохранения работ?
— Если бы люди хотели сохранить и что-то нужно было отреставрировать, попытались бы если не автора найти, то по крайней мере специалиста, который мог бы это сделать. Но никому это, видимо, неинтересно.
Монумент Победы.
Мемориальный комплекс к 40-летию освобождения Новгорода. В архиве Николая Ивановича есть эскиз работы.
Эскиз мемориального комплекса.
— Вы входили в состав Общественной палаты Новгородской области, в комиссию по развитию культуры и сохранению духовного наследия. Эффективно ли это было, какой это был опыт для вас?
— Это была случайность. Меня позвала Инесса Зараковская. Думал, занимаются чем-то дельным, может, вопросы какие-то по культуре поднимать будут. На одном заседании послушал, потом на втором, думаю: «Что я здесь сижу? Кому это надо?»
Суть в том, что члены палаты видели это как трамплин, — чтобы пойти во властные структуры. Но мне-то это не надо. Поэтому я перестал ходить. Многие годы у нас в Новгороде существовала комиссия по монументальному искусству. То есть все работы: мозаики, чеканки — принимались на художественном совете не только Союза художников, но и на художественном совете Облисполкома. Я многие годы был членом этого художественного совета. Это было действенно.
Фото из архива Николая Коробейникова.
— На ваш взгляд, как это должно быть устроено сейчас?
— Надо заручиться поддержкой администрации, всех структур. В первую очередь это задача комитета, министерства культуры. И нужен коллектив специалистов, профессионалов, экспертов, чтобы решить, что нужно сохранить, а что можно не сохранять. Может быть, работа не представляет художественной ценности и лучше на этом месте что-то новое сделать, такое тоже бывает. Специалистов, кто разбирается в монументальном искусстве, осталось не так уж и много. Я бы вошёл в такую комиссию, но только вместе с единомышленниками.
Мемориальная доска Маслову.
Николай Иванович создаёт мемориальные доски. В 2017 году он изготовил мемориальную доску для дома, где жил Владимир Базовский в Великом Новгороде. Также созданную им работу можно увидеть на фасаде музея в Боровичах.
Мемориальная доска Шульгину в Боровичах.
— Как вы считаете, мозаика — это уходящее искусство? Почему она сейчас не пользуется спросом?
— Я бы это отнёс к общему духовному обнищанию. Есть очень хорошие художники в живописи, в графике, удивительные ребята. Я слежу за тем, что творится. Городская скульптура сейчас принимает более камерные формы, не монументальные. А мозаика, чеканка — вот это монументальное — как-то ушло.
В образовании технологии присутствуют. Наверняка в вузах есть отделения монументального искусства, где и мозаика, и чеканка, и витраж. Но потом, когда художники выходят из стен вуза, они сталкиваются с реальностью — если нет заказов, ты же не будешь за свои деньги делать такие монументальные вещи.
Чеканка. Фото из архива Николая Коробейникова.
— Какое искусство сейчас популярно?
— Сейчас очень много городской скульптуры. В этом отношении Минск прекрасный город. Я оканчивал Белорусский государственный театрально-художественный институт. Когда езжу к друзьям, вижу, что там творится, какие там красивые скульптуры.
Но сейчас ведь что доминирует в восприятии людей? Если одним словом, — гламур.
— Что вы под этим подразумеваете?
— Дорого-богато. И есть понятие о работе — красивая, а есть работа красиво-слащавая. Гламур — это красивость во всём. И в живописных работах, и в работах по оформлению ресторанчиков. Это сомнительная красота.
— Можете ли привести примеры в городской среде?
— Что-то среднее между гламуром и искусством (но не гламур в чистом виде, потому что мне эта работа даже импонирует) — мурал на стене на «пяти углах». Работа гламурненькая, но приемлемая, не режет глаз.
— Над чем вы работаете сейчас?
— Металлом я занимался и до сих пор занимаюсь. Делал работу для Феодоровского собора, который Николай II построил в 1911 году. Храм пострадал во время войны, был полностью реконструирован. Мне довелось восстанавливать иконостас и чеканные входные двери. И там чудом сохранившаяся с 1911 года мозаика.
Сейчас я веду три работы сразу. Работаю в Царском Селе. Мы делаем иконостас, басму.
Николай Коробейников.
— Что вам хотелось бы создать?
— Если бы было время и возраст позволял, я обязательно бы сделал что-то из городской скульптуры. Причём, может быть, взялся бы сделать не реалистичную фигуру, а нечто условное, символизирующее что-то.
Ранее на страницах сетевого издания «Генплан Великого Новгорода» выходил обзор мозаичных панно в городе.
